Любовь, милосердие, кротость, сочувствие, а также осужение, зависть, гнев, жадность ходят между нами. Они ходят и среди нас, людей, ищут себе друзей, соратников, покровителей. Каждый из них стремится получить в нашем сердце место, с боем, с кровью, но закрепиться на этом  стратегическом плацдарме. Закрепиться, чтобы отсюда, с маленького клочка отвоеванной «земли», начать генеральное наступление на нашу жизнь.

 -----------------------------

Представим картину: рынок, дорога, ведущая к рынку, троллейбусная остановка, на которую каждые 5 минут приходят троллейбусы, сотни людей, входящих на рынок, выходящих из него с сумками. И стоят, невидимые для них, «генералы»: зависть, осуждение, жадность, гнев, любовь. Они смотрят на проходящих людей, и что же они видят?

Зависть видит девушку, одетую в изящное платье с перламутровым украшением, на ножках – модная обувь, в ухоженных руках – элегантная сумочка, и хмыкает про себя: «О, какая красавица. Намазалась, накрасилась. Хм, да-а-а, платье, сумочка у нее – ничего так. Почему у меня нет такого, почему я не могу себе позволить эти вещи? А эта, ишь, как вырядилась! Словно на подиуме… Да чтоб ты сдохла со своим платьем!»

Вот осуждение вглядывается в толпу, и видит бездомного, полупьяного человека, который бесцельно бредет по дороге. И думает осуждение: «Хорош, а! Ну, пьянчуга, ну опустился. Нечего было пропивать свою жизнь, нечего было спьяну подписывать всяких документов. Вот ты – без дома, зато я – с домом. Уж я-то так не опущусь, уж со мной ТАКОГО случиться не может».

И то же осуждение видит молодую женщину с маленьким ребенком, которая сидит на асфальте и с мольбой и страданием в глазах протягивает к проходящим стаканчик для подаяний: «Да как так можно позориться?! Как она может вот так бесстыдно просить?! Молодая, пошла бы работать. Уж я бы до такого состояния не докатился...»

Смотрит на проходящих жадность и видит элегантного господина в хорошо сидящем добротном костюме, с кожаной барсеткой в руках, и думает: «О, сразу видно – богатый. Интересно, какими путями он деньги свои добывает? Небось взятки берет, небось ворует, используя служебное положение. Точно! Сразу видно – вор! А что это там у него в барсетке? Может,  пойти, отнять?»

Смотрит на людской поток гнев и негодует: «Мерзавцы, снуют туда сюда, воздух портят своим дыханием. Как их только земля носит? Как им вообще позволяется жить? Отродье, отбросы, быдло...»

И вглядывается в народ любовь. Она взирает на девушку в элегантном перламутровом платье и думает : «Какая красивая девушка! Как ей это платье идет. Наверное, у нее красивый, добрый муж, да и детки, наверное, есть. Или, может, они планируют завести детишек. У такой красавицы должны быть красивые дети».

Любовь смотрит и на важного господина с барсеткой : «Ой, какой важный господин. Наверное, он очень занятой человек, много работает, трудится ради своей семьи. Быть может, он хозяин фирмы, или директор, у него много подчиненных и он платит им хорошую зарплату, заботится об их благополучии. Бог знает, возможно, он жертвует от своих доходов на храмы или помогает больным детям…»

Любовь смотрит на бездомного и думает: «Бедный человек! У него нет дома, нет самого главного – крова. А ведь кров – это все для человека, это его база, его пристанище. Сколько там у меня есть денег? 20 гривен? Пойду, куплю ему булочку и сок, пусть порадуется».

Также любовь смотрит на женщину с ребенком, просящую подаяние, и думает: «Бедная женщина. Как ее, несчастную, нужда скрутила! Может быть, ее с ребенком пьяный муж выгнал из дома, может, у нее вообще никого из родных нету… Хм, что там у меня в кошельке осталось?»

Любовь видит в этой человеческой реке разных людей. Вот бабушка еле-еле тащит  тяжелые сумки. Не раздумывая, любовь устремляется к этой бабушке, берет у нее сумки и помогает донести до троллейбуса. А в это время из троллейбуса выходит старенький дедушка с палочкой, похоже, ветеран, и любовь тут же подает ему руку, помогает спуститься. И всюду она слышит: «Спаси тебя, Господи!», «Помогай тебе Боже!», «Дай Бог здоровья!».

Потом любовь окидывает взглядом всех этих людей, идущих к рынку и обратно, и мысль теплом обдает ее душу: «Вот богоспасаемый народ! А ведь у каждого из этих людей – бессмертная душа, каждый способен войти в блаженную вечность. Как славно, что эти люди живы, что они могут еще прийти к Богу,  могут еще покаяться!»

А на все происходящее взирает сверху невидимый Господь, взирает на зависть, на осуждение, на гнев, на жадность, на любовь, и обращается к каждому: «Где вы, дети мои..?»

Артемий Слезкин