Интервью с Мариной Николаевной Гавриленко, председателем Севастопольского объединения поисковых организаций «Долг»

 

– Севастопольское объединение поисковых организаций «Долг» создано в 1991 году. В прошлом году нам исполнилось 20 лет. Мы объединили разрозненные отряды в одно объединение, для того, чтобы упорядочить работу, бороться с мародерами. Сейчас в нашем объединении 146 человек. Принимаем мы граждан в общественную организацию, согласно законодательству Украины, с 12 лет. Конечно, предпочитаем не брать незнакомых мальчишек, потому что это очень хлопотно.

– Вот, например, приходит пацан и говорит: «Я хочу копать окопы, примите меня к себе». Такие обычно довольно быстро отсеиваются. А вот если мы хорошо знаем семью, видим, что человек увлекается историей города, пишет какие-то работы на эту тему, то есть показал своей интерес – то таких принимаем. Не все, но многие у нас остаются. Вот, есть у нас Запорожко Александр Павлович, командир отряда «Память». Этот отряд существует с 1976 года, образован при комитете комсомола завода «Парус». К нему в отряд идут многие школьники, Александр Павлович с ними умеет общаться, заинтересовать их.

- Да, «Долг» объединяет 18 отрядов из разных районов города. Объединяются они по территориальному признаку. Ребята очень ревностно относятся к своим отрядам, там у них царит дружба. Новеньких принимают с опаской. Сразу мы им удостоверение не даем, они несколько раз ходят с нами на работы. Командиры и ребята внимательно к ним присматриваются, к их морально-этическому облику, к интересам, умению работать лопатой. Дело в том, что вновь приходящие видят, какие у нас проблемы, какой за нами контроль, поэтому зачастую приходят, а затем исчезают.

– Основной задачей объединения является поиск и эксгумация незахороненных останков бойцов, погибших во время Великой Отечественной войны. Мы не трогаем кладбища, не передвигаем памятники. Работаем в лесу, в поле, там, где человек однозначно не захоронен. Упал он во время боя, присыпало его землей, или товарищи его прикопали – вот по таким бойцам мы и работаем. Этот погибший человек официально считается без вести пропавшим. Почему мы это делаем? Вот, взгляните на эту эбонитовую капсулу. Она называется «солдатский медальон». Внутри находится бумажный вкладыш – бланк, в котором много граф, начиная от фамилии-имени-отчества и заканчивая РВК, которым призван в армию боец. Указывается также группа крови, родственники и т.д. Этот медальон содержит информацию для установления личности бойца. Конечно, по истечении 70 лет 2/3 записок из медальонов прочитать невозможно. Мы читаем их собственными силами, потому что накоплен определенный опыт. Также нам помогают криминалисты. Мы обращаемся в криминалистическую лабораторию Черноморского флота РФ, и при управлении МВД есть такая же лаборатория. Тут проблема в том, что нужно, бывает, часами сидеть с иголочкой и напряженно работать. Не каждый криминалист захочет этим заниматься. Спасибо, что бесплатно делают.

– Да, это главное. А потом мы начинаем искать родственников. Тут уже у кого сколько фантазии хватает. Вот, реальный случай, 26 марта произошел. На высотах Сапун-горы нашли и эксгумировали останки двух бойцов. Один медальон удалось прочесть: Пашкевич Петр Петрович, 1915 года рождения, призывался Голопристанским РВК (РВК – это райвоенкомат), Николаевская область – сегодня это Херсонская область. Что мы сделали: я сразу проверила, числится ли такой боец, в объединенной базе данных, на специальном сайте Министерства обороны России. Этот сайт публикует списки безвозвратных потерь нашей армии во время Великой Отечественной войны. Этот сайт – огромная помощь поисковикам всего бывшего Советского Союза. Мы нашли подтверждение, что да, такой Пашкевич Петр Петрович без вести пропал, то есть, в принципе, совпадает. Нашему сотруднику, Александру, удалось по телефону дозвониться до Голопристанского РВК, он существует и поныне. Там людям удалось найти деревню, где жил Пашкевич, и узнать, что у него было три сестры, и они разъехались. Я по телефонному справочнику Николаева нашла 10 Пашкевичей. А у меня ученик сейчас в Николаеве учиться. Ему позвонила, он сел и стал всю эту десятку обзванивать. Вот таким образом мы действуем. Пока, правда, родственников погибшего воина не нашли. Даем информацию о найденных бойцах на нашем сайте, во все газеты – «Красная звезда», «Флаг Родины», «Крымские известия». Есть люди, которые очень нам помогают. Например, очень известный корреспондент, Владимир Михайлович Пасякин (общевоенная российская газета «Красная звезда»). Вот ему можно ночью отправить электронное письмо, и он уже через 15 минут ответит: «Спасибо, все понял». Бывают и чудеса. Вот, например, Балязин Владимир Семенович. Его останки мы нашли на втором кордоне (территория Мекензиевых гор, с Северной стороны, между Бахчисараем и Севастополем). При нем была гильза от патрона, в которой мы нашли записку и смогли установить его личность. В записке был также адрес: Восточная улица, дом 26, город Симферополь. Я еще и учитель вдобавок, так вот дедушка одного моего ученика сразу «пробил» по архивам Симферополя и выяснил – да, была такая улица в Симферополе. Правда, сейчас на ее месте построен Куйбышевский рынок. Так что найти сразу было практически нереально. Помог случай. Когда бывает захоронение, приезжает много телевизионных компаний, делать сюжет. Бывает до 10-ти телекомпаний – украинские, российские, центральные, местные. И вот эту найденную у бойца записку, отксерокопированную, заламинированную, во время своего выступления на митинге, перед захоронением, я держала перед собой. Эту передачу увидели в Херсоне, из Херсона позвонили в Волгоград, из Волгограда – в Симферополь. Так мы нашли сына Владимира Семеновича. Он живет в Симферополе, на пр. Победы, в центре города. Он потом приехал на захоронение, более того, изготовил именную табличку, мы ее установили на кладбище Великой Отечественной войны, что в пос. Дергачи под Севастополем. Это кладбище еще называют «Пантеоном Славы». Вот такая история. Это же случайность – передачу увидела тетя сына Балязина. Сыну был уже 71 год, когда он сюда приехал. Он был безумно рад, конечно. И вообще, писем на мою электронную почту приходит очень много. Дня не бывает, чтобы не было хоть одного письма. Просят найти, где захоронен, узнать боевой путь. Но мы же – не боги, мы – общественники. Что можем – делаем. Вот, например, пришло письмо: у бабушки хранится письмо из Севастополя, «наш дедушка там воевал…, подскажите нам…». Что мы первое делаем? Открываем «Книгу памяти», и находим, что вот он, этот дедушка, в эту книгу занесен. Мы им пишем, что ваш дедушка пропал без вести под Севастополем, его имя занесено во второй том «Книги памяти», 343 страница. Если у вас нет, мы вам можем выслать. В «Книге памяти» содержатся имена тех людей, что погибли в Севастополе. Вот, выслали. Из Удмуртии пришло письмо. Представляете – где Удмуртия и где мы. Пишут, что плакали всей семьей, дедушка целовал эту книгу, ведь погибший под Севастополем – это отец его. Думал – умрет, и не узнает, где похоронен отец. Иногда удается среди имен на братской могиле найти имя нужного человека, которого ищут родственники, чтобы хоть знать, что он погиб под Севастополем. Вот у нас однажды один человек приезжал, у которого где-то здесь, под Севастополем, отец погиб. Говорит, у него было видение, после которого появилась уверенность, что он найдет место гибели отца. Мы его водили, так он в одном месте, где во время войны сильные бои шли, говорит: «Вот чувствую, что в этой воронке лежит мой отец». А у него сохранилось письмо от бойцов, которые были свидетелями гибели его отца, что того во время боя накрыло миной. «Я чувствую, что он здесь. Я теперь успокоился». Он все эти места сфотографировал, земли набрал и уехал. Вот такие бывают истории.

– Есть карты военных действий тех лет, которые общеизвестны. Есть воспоминания ветеранов, которые мы также стараемся учитывать. Копаем мы не «наобум». Видно же, где окопы были, или на блиндаж наткнулись, где-то вещи какие-то нашли. Металлодетекторы упрощают работу, но нам якобы с ними тоже нельзя работать. У нас такие законы «интересные»: кому-то можно работать, а нам – нельзя. Сейчас в Украине должны, вроде бы, поменять законодательство о проведении археологических и поисковых работ, так мы надеемся, что для нас будут какие-то послабления.

– Да, мы нередко обращаемся в благочиние. Однажды священник перед началом Вахты служил молебен. Вот еще фильм презентовали о нашей работе, тоже приходил православный священник, свое мнение высказывал.

– Да. Перед майскими праздниками у нас начинается мероприятие, которое называется «Международная Вахта Памяти». Проводится она уже больше 30 лет во всех городах, где есть поисковые отряды

– Нет, это в более северных областях – «страда». У нас летом мало работ «в поле» проводится. Когда жара под 40, киркой долго не помашешь. Самое благоприятное для нас время – осенне-весенний период.

– Вот уже много лет мы ежегодно захораниваем не меньше ста бойцов. 4 года назад у нас было 567 бойцов найдено. Чаще всего находим одиночные захоронения, бывает, и по два бойца. Находим фрагменты вооружения, описываем все скрупулезно и все передаем в музей. У нас музея своего нет, мы обязаны передавать все найденное в «Музей героической обороны и освобождения Севастополя» (МГООС). Сейчас во многих школах возрождаются музейные комнаты, так что некоторые найденные нами вещи, вроде гильз, осколков, не представляющие интереса для МГООС, мы передаем туда. В той же школе фляга, пробитая пулей, для детей – это особая реликвия. Не все идут нам навстречу, потому что тяжело воспитывать в детях патриотизм.

– У многих детей, которые увидели какую-то передачу, или после посещения музея, общения с ветеранами возникает иллюзия, что, мол, можно идти, копать, набивать карманы патронами, делать дома коллекцию и т. д. Дальше идет разочарование. Во-первых, командир строго-настрого запрещает без разрешения что-либо брать из найденного домой. Во-вторых, не все дети психологически выдерживают момент обнаружения останков. Чтобы копать, работать киркой, тоже нужны определенные усилия. Нужно встать очень рано, чтобы поехать на первом автобусе куда-то далеко, потом пешком идти. То есть идет отсев по вот таким качествам. Те же, кто все это нормально переносит, остается. У нас работают даже дети поисковиков, которые выросли в отрядах. Это люди, для которых ценность человеческой жизни перешла в их мировоззрение, личную идеологию, что ли: вот я нашел своего бойца, я пожал руку его родственнику. Это незабываемые минуты, которые и рождают чувство патриотизма.

– У нас есть ребята, которые дадут фору многим историкам. Они плотно изучают какую-то одну тему, например, флотское подразделение, боевой путь какой-то дивизии. У нас есть такие поисковики, которые, увидев кусок ржавой железки, тут же говорят, какому оружию принадлежит, какой калибр, какая страна и т.д. Думаю, что не все специалисты внутренних дел так подкованы, как некоторые наши поисковики. Но я еще ни одного не видела, чтобы он на этом остановился. Все равно – большую радость доставляет итог: найти бойца, найти его родных, показать место захоронения.

– Наша война никогда не закончится, потому что мы – общественная организация и какой-то поддержки, ни материальной, ни юридической, мы не чувствуем. Мы ни от кого ничего не получаем и ни у кого давно уже ничего не требуем.

– У нас где-то процентов 40 – поисковики возрастом до 30 лет. А дальше идут уже старшие люди. Контингент такой: школьники, студенты, военнослужащие обоих флотов, жители Севастополя, рабочие разных профессий. Люди разные. Кому-то в охотку просто лопатой «помахать». Есть, конечно, и тонкие натуры, которые интересуются историей места, где ведутся раскопки, какое здесь воевало подразделение, какие люди были. Они рисуют какие-то невообразимые картины боя. Есть у нас поисковики с особым чутьем, которые, например, ходят по мысу Херсонес, смотрят, где трава какая взошла, еще какие-то им одним ведомые приметы находят. Они чувствуют, где может лежать боец.

– Конечно, удавалось. Дважды. Останки этих воинов захоронили на Братском кладбище Северной стороны, там Некрополь русских воинов. Как определили? По пуговицам, подковкам, пулям.

– Да, костные останки человека. Описываем их. Заполняем акт эксгумации, измеряем. Фотографируем место залегания, потом, при подъеме, выкладываем полностью скелет.

– Бывает и до 3 метров, если, например, это землянка. Были, например, воины в землянке, бомбой накрыло ее, там и остались. Бывает верховое залегание – бойца присыпало, чернозем образовался, трава наросла. У нас нет такого интенсивного таяния снегов, а вот в России, когда стаивает снег или, например, в болотах – там, бывает, земля сама обнажает останки погибших. Российские поисковики рассказывали, что черепа в местах боев сами выступали из земли.

– 35-я батарея долгие годы была нашей болью. Куда только мы не обращались – и в администрацию, и в органы внутренних дел. Говорили о том, что батарея разворовывается, что швеллер, которым поддерживаются его своды, весь срезается. Мы и фотографии этих безобразий передавали, машины мародеров фотографировали, номера авто записывали. Это все было бесполезно, пока она не пришла в аварийное состояние, опасное для жизни тех, кто ее посещал. Но, слава Богу, нашлись неравнодушные люди. Этот тот самый случай, когда деньги делают добро. Алексей Михайлович Чалый, владелец компании «Таврида-Электрик», вкладывает деньги в проект «35 батарея». Посещение музея «35 батарея» бесплатное. Когда смотришь, что там сделано, только догадываешься, какие миллионы туда вложены. Это пример меценатства в том великолепном виде, как было раньше, например, при русском меценате Воронцове, который за свои деньги построил дороги по Крыму. Я готова преклониться перед человеком, который столько вложил в создание музея-пантеона «35 батарея». Единственное, конечно, сожаление, что, с точки зрения поисковой деятельности, там, где можно было еще вести и вести работы, теперь все одето в бетон и закрыто уже на века. Тут уже ничего не поделаешь, но слава Богу, что это все в таком виде сохранено. Дело в том, что для обывателя, человека, в общем-то, обычного, это важно. Он входит на территорию 35-й батареи одним, а выходит совсем другим. Да, поисковик может сказать: «Вот, там вход замуровали, там двери закрыли…». Но это не так важно. Главное – что происходит в душе человека после посещения музея. Один «Пантеон славы» чего стоит, там от одного видеоряда душа разрывается. Благодаря меценатам 35-я батарея стала визиткой Севастополя. Кстати, в этом году мы вновь получили разрешение работать на мысе Херсонес. Думаю, что и на территории 35 ББ поисковые работы будут продолжены. По крайней мере, обоюдная заинтересованность есть.

– У нас нет своего помещения. Нас приютил севастопольский дом ветеранов, за что особое спасибо его директору – Лобову В. М. и Рыбаку С. С., председателю Совета ветеранов. Помещение – наша первая нужда. От материальной помощи мы также не отказались бы. У многих ребят нет формы, нужны палатки. Обращаться можно ко мне, есть у нас расчетный счет, на который можно переводить деньги.

Мы собираемся по средам, с 16 часов. Приходите, познакомимся, а там видно будет…

Контакты: Гавриленко Марина Николаевна, тел. моб: 050-552-86-25 e-mail: gavrilenko-marina@yandex.ru Сайт «Долга»: http://dolg-poisk.ucoz.ru/